Ровно 10 лет назад в Белгородской филармонии появился первый в истории области орган немецкой фирмы Hermann Eule Orgelban. И человек, который может управляться с этим инструментом, – Тимур Халиуллин, выпускник Санкт-Петербургской консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова по классу фортепиано и органа.
Тимур Халиуллин – наш сегодняшний рассказчик, живая история белгородской органной и карильонной музыки, обладатель энциклопедических знаний об этих инструментах.
1. Орган строится под исполнителя
Вопрос, кто будет органистом, ставится задолго до того, как орган возникает физически. Музыкант подбирает инструмент под себя, в зависимости от расположения кнопок и ряда прочих параметров. Тимур Халиуллин выбирал инструменты для Липецкой, Курской области. Он работает приглашённым солистом в курской филармонии, регулярно ездит в Курск с концертами, и орган там куплен под него.
«Это правильная ситуация, – уверен белгородский органист. – Не во всех городах России при органе есть свой собственный солист, и органы там многострадальные. Только когда у инструмента есть свой хозяин, постоянный исполнитель или органный мастер, он живёт долго и счастливо. В Белгороде орган с самого начала находится в надёжных руках своего мастера и органиста, который играет на нём много и часто и моментально чувствует мельчайшие неполадки. Чем меньше играть на органе – тем быстрее он портится».
Фото: Владимир Юрченко Читайте также Вячеслав Гладков раскритиковал отработку обращений, поступивших на прямую линию 13 Дек 2021 13:10 Подари тепло души. О чём мечтают подопечные организации инвалидов детства «Тепло души» 03 Дек 2021 19:32 В белгородской филармонии подготовили цикл концертов к юбилею Микаэла Таривердиева 16 Ноя 2021 17:12 Почему Ольга Добычина из Валуек стала полицейским 10 Ноя 2021 18:30 Вячеслав Гладков поздравил белгородских полицейских с профессиональным праздником 10 Ноя 2021 16:202. Был создан для экспериментов
История органа восходит ко временам до рождества Христова. В числе его прообразов – китайский губной инструмент шэн: исполнитель дует в чашеобразный корпус, в который вставлены трубки с боковыми отверстиями – их закрывают пальцами для получения звуков разного тона.
«Также известно изобретение александрийского грека Ктесибия – в III веке до нашей эры он построил гидравлос – подобие органа, в котором для звукоизвлечения использовалось давление воды, – рассказывает Тимур. – Гидро – значит, вода, авлос – флейта. Схему гидравлоса можно увидеть в музыкальной энциклопедии Келдыша. А самый древний из более-менее привычных нам органов находится в Швейцарии, это инструмент XII века. Он до сих пор звучит, хотя, естественно, при реставрации многое было обновлено. Об этом мне рассказал коллега Евгений Авраменко, титулярный органист кафедрального собора в Калининграде, историк-органовед, собиратель экспонатов в музей органного дела».
Фото: Юрий Боград (архив)Органист Тимур Халиуллин: В Белгороде я чувствую себя счастливым человеком
У этих первых инструментов были гигантские клавиши, на которых играли не пальцами, а кулаками или локтями. По словам Тимура, строились они даже не для эстетического музицирования, а в порядке физико-механического эксперимента. Была задача облегчить музыкантам жизнь, чтобы они не тратили силы на выдувание воздуха лёгкими, чтобы отверстия в трубах закрывались не пальцами, а практичнее – клапанами, через передаточный механизм. Уже в XV веке клавиши существенно уменьшились, труб стало больше. В XIX веке органы немцев Ройбке, Зауэра, Валькера, француза Кавайе-Коля по мощности звучания стали соперничать с симфоническими оркестрами. Эксперимент удался.
«Собственно, благодаря органу появились клавикорды, клавесины, и король всех клавишных инструментов – рояль. Всё это благодаря Ктесибию, который первым придумал механизм-посредник от пальца к источнику звука».
3. В Белгороде – образцовый
Музыкальный инструмент неотделим от помещения, в котором он звучит. Правильная акустика в зале позволяет органу раскрыться в полной мере. Органный зал белгородской филармонии – образец того, как нужно строить правильно.
«И акустики, и архитекторы, и строители зала, и органостроители у нас работали в единой связке. Орган и зал – единый инструмент. Я бы сравнил его со скрипкой, на которой есть струны, но звучат они лишь благодаря резонаторной коробке – корпусу из нужных пород дерева, с отверстиями, эфами. Так и орган: это лишь струны, а зал – это корпус, в котором звучание труб обретает все тембровые красоты, обертоновое богатство, заставляет покрываться мурашками, вибрировать пол и стулья вместе с сидящими на них слушателями».
Органный зал – это правильная плотность бетона под инструментом, чтобы передавалась резонация. Грамотное расположение акустической ракушки (висящее над органом подобие крыши). Тщательно рассчитанные углы зала, вплоть до того, какими элементами декора прикрыть острые углы для устранения ненужных звуковых рикошетов.
«Стояла задача – избавиться от звуковых провалов в местах, например под балконом и за колоннами. У нас таковых нет. Другое дело, что органный звук везде звучит по?разному. Под балконом он более глухой, но густой и полноценный. На первых рядах вы больше слышите шум органной механики и низких частот. На балконе картина максимально сбалансирована по высоким и низким частотам – на мой взгляд, там, на должном отдалении от источника звука, расположены лучшие места для восприятия органа. Кроме атаки и тембра, там можно различить ещё и реверберацию, в которой порой бывает вся прелесть органа. А на четвёртом этаже, в светоаппаратных окошках, самое светлое и ясное звучание, именно оттуда я записываю свои концерты».
Хорошая акустика в органном зале способна вытянуть маленький, не самый совершенный орган. И напротив, хороший орган в неудачном зале многое потеряет. Известный пример, по словам Тимура Халиуллина, – орган в Московском международном доме музыки. Акустика в роскошном Светлановском зале совершенно не подходит для великолепного инструмента Glatter-G?tz & Klais.
«Другое дело орган в курском католическом костёле – даже не духовой, а цифровой. Там такая шикарная акустика, что, когда я слушаю концерты, ловлю себя на мысли: если бы не знал, то сам не определил бы, какой тип органа звучит».
Фото: Владимир Юрченко4. После органа – только психическое оружие
Белгородский орган – это несколько тысяч деталей общим весом 10 тонн, 39 звуковых регистров, порядка 3 300 труб.
«Сколько точно труб, мы сами ещё не знаем, не можем найти документацию. Но к юбилею собираемся пересчитать их вручную. В самом большом российском органе на сегодня, в Калининграде, – 8 525 труб, ни больше, ни меньше. Диаметр самой маленькой трубы у нас сравним со стержнем шариковой ручки, самая большая – примерно как ведро. Но зритель их не видит, не все они вынесены на фасад органа. Звук самых больших, низкочастотных органных труб человеческий слух даже не воспринимает, но они создают те самые вибрации, которые заставляют слушателя испытывать целую гамму чувств. Если у нас это 32-футовые трубы, то в вышеупомянутом органе в Московском доме музыки – 64 фута. Дальше уже некуда, это будет только психическое оружие, которое совпадает с частотами мозга и разрушает его».
Интересно, что знаменитую самоходную артиллерийскую установку «Катюша» во время Великой Отечественной войны гитлеровцы называли «орган Сталина» за внешнее сходство её многоствольной батареи с фасадом органа, а также за страшный рёв летящих снарядов.
Так инструмент выглядит внутри / Фото: Владимир Юрченко5. Орган – это электроинструмент
Во времена Баха специальные люди – кальканты – во время игры вручную надували органные меха, и органист посредством шнурка с колокольчиком давал им знать, если они запаздывают. Сегодня воздух нагнетают электромоторы, и дроссельная система стравливает излишки, чтобы меха не разорвались. Существовали также ассистенты органиста: стоя рядом с ним, в нужный момент они вручную включали разные звуковые регистры.
«Наш орган включается кнопкой Motor, а есть конструкции, которые включаются поворотом ключа, как зажигание в автомобиле. В Пензе стоит орган с сенсорной панелью и компьютером, который запоминает сочетание регистров. У нас компьютер тоже есть, но он обычный, кнопочный. Набираешь кнопками нужную цифру – включается соответствующая регистровая комбинация из 9 999 возможных, я за 10 лет до сих пор ещё все не запомнил. Есть USB-выход для флешки, на которой я также храню комбинации. Есть датчики, которые показывают степень закрытия швеллеров регулировки громкости звука. А ещё я себе вывел здесь зарядку для смартфона».
Первые органы с памятью регистровых комбинаций выпускала чешская фирма Rieger-Kloss. В памяти у них был всего четыре комбинации. В России много таких сохранилось: в Барнауле, Волгограде, Красноярске, Омске, Твери.
Фото: Наталья МалыхинаЛечить душу и тело. Как студент из Ганы учится музыке под руководством Тимура Халиуллина
«Что в сравнении с четырьмя комбинациями могут сделать наши 9 999? Значит, что каждое произведение я могу настолько подробно раскрасить, регистровать так, что оно будет сиять всеми красками симфонического оркестра, передавать тончайшие движения души. И в этом нет никакого компьютерного синтезирования звуков, все они рождены естественно. Автоматика, электроника лишь помогает органисту, у которого всего лишь две руки. Мне приходилось играть с ассистентами, но лишь на старинных органах, где по?другому в принципе никак».
Фото: Владимир Юрченко6. Поводы для книги Гиннесса
Самый большой в мире орган, занесённый в Книгу рекордов Гиннесса, – построенный в концертном зале Бордуок в американском городе Атлантик-Сити штата Нью-Джерси: в нём более 33 000 труб. Там есть и второй инструмент, поменьше. Оба они находятся на реставрации, один готов на 75 %, другой – на 50 % своих возможностей. Но там проводятся концерты и можно даже поиграть.
«Я могу написать заявку, и если повезёт, то через несколько лет приехать, поиграть. Это одна из моих мечт», – признаётся Тимур Халиуллин.
На Книгу рекордов Гиннесса также претендует акция, проводимая в церкви святого Бурхарда немецкого города Хальберштадт. С 2001 года там исполняется произведение американского композитора-авангардиста Джона Милтона Кейджа Organ/ASLSP (Asslowaspossible). В нормальном исполнении оно звучит около часа. Но то, что в скобках, в переводе значит «медленно, насколько это возможно».
Так и играют – специально построили мини-орган из трёх труб и меняют аккорды раз в один-два года. При необходимости заменяют трубы на нужные по тону. В таком темпе закончат в 2640 году.
«Меняют тон, ставят на педали мешочки с песком, и орган звучит. Круглые сутки, год за годом. Это такой своего рода вид перформанса, хеппенинг. Собор вывешивает объявления типа: такого?то числа, такого?то года будет торжественная смена ноты до на ноту ре. И люди приходят на это посмотреть. На продолжение проекта жертвуют средства».
Фото: Владимир Юрченко7. Голос кита и голос человека
Голосовая палитра органа невероятно широка. Он может шептать – и оглушать, способен воспроизводить звуки, подобные пению птиц, шуму деревьев, грохоту камнепада, звону колокольчиков.
«Некоторые регистры у органа так и называются: например, Nachtigal – по?немецки это ночной певец, то есть соловей. В Копенгагене я видел, как этот регистр устроен: соловьиные переливы образуются благодаря тому, что воздух проходит через воду. Регистр рождественских колокольчиков называется Zimbelstern. Цимбель – это звоночек, штерн – звезда. А вышеупомянутый самый низкий, 64-футовый регистр в Московском доме музыки называется «голос кита».
И на белгородском органе есть несколько названий регистров, которые не связаны с миром симфонической оркестровой музыки: «ночной рожок», «любовная виолончель», «небесные голоса». И даже Voxhumana – «голос человеческий».
8. Орган – это не скучно
Одну из своих задач белгородский органист видит в популяризации органа, в раскрытии всех его прежних возможностей и в освоении новых. Это больше чем занудный академический или церковный инструмент. И уж точно мир органной музыки заметно шире, чем прослушивание торжественных произведений классиков на школьных уроках музыки или на абонементных концертах в самой филармонии.
Экспериментируя, Тимур Халиуллин исполняет на органе современные рок– и кинохиты, сочиняет переложения народных песен. Аккомпанирует солирующей флейте Пана, роялю, вокалистам, армянскому дудуку, ирландской волынке, балалайке. Осенью этого года впервые в истории мировой музыки в Белгороде выступили вместе орган и карильон.
«Самое необычное давно стало привычным для нас и для нашей публики. Раскрою секрет: на рождественских концертах вместе будут звучат орган и хрустальная арфа. Лично на мой вкус, лучше всего с органом звучит оркестр – симфонический, камерный или даже народный. Как и орган, оркестр представляет собой целый спектр разных тембров. Оркестр и орган способны усилить друг друга или соперничать – вот что важно».
Органный зал белгородской филармонии оборудован световой системой, благодаря которой музыка раскрашивается и визуально. Под звучащий орган и карильон выступают мастера песочных картин, лазерное шоу, танцоры.
«Когда я купил себе электроорган, у нас появилась возможность выйти на улицу, и под орган выступали даже фаерщики с ярким огненным представлением. Такого ещё нигде не было».
Фото: Юрий Боград9. Музыкальный фитнес
Орган – единственный инструмент, для игры на котором нужна специальная обувь. Органные ботинки внешне выглядят как обычные, но на подошвах у них мягкий материал вроде войлока. Они должны позволять хорошо чувствовать нажатие клавиши.
«Обязательно наличие промежутка между носком и каблуком, чтобы одной ногой брать два звука на расстоянии терции или кварты, – поясняет Тимур. – Кстати, игра на органе – это музыкальный фитнес, без преувеличения. Она заставляет исполнителя активно двигаться, так как мы играем всеми конечностями, должны быть мобильными, гибкими».
У музыканта должна быть специальная обувь / Фото: Владимир Юрченко10. Органистами не рождаются
Загадать с детства и стать органистом невозможно, уверен Тимур Халиуллин. Как минимум для этого нужен в полном постоянном распоряжении зал и инструмент. Но главное – вначале нужно стать классным пианистом, освоить все тонкости фортепианного дела.
«Органист – это профессия-надстройка, сама по себе она не существует. В принципе, можно чисто механически научиться играть на органе. Но у него негибкая интонировка, нечувствительная клавиатура, нет того ощущения от прикосновения к клавишам, которое есть у пианиста. Без рояля даже невозможно научиться играть ногами, так как именно от него приходят все самые трудные координационные моменты. Пятиголосную фугу на рояле сыграть гораздо сложнее, чем на органе. Фортепианная техника – основа органного исполнительства, и те, кто так не считает, очень заблуждаются».
Именно это Тимур Халиуллин доносит своим ученикам в БГИИК и в музыкальном колледже, в которых преподаёт. Свою задачу видит в том, чтобы правильно мотивировать, стимулировать, вдохновить, воодушевить студентов в начале их музыкального пути. Потом некоторые из ребят поступят в столичные консерватории.
Возможно, первой чисто белгородской органисткой станет Елена Малева – сейчас она учится в аспирантуре Санкт-Петербургской консерватории. Её наставники там те же, что в своё время у Тимура Халиуллина – Татьяна Чаусова и Даниэль Зарецкий.
Олег Гончаренко
